2. Тварь или право имею?
3. Что там в почтовом ящике?
Эта неделя была полна сюрпризами, как приятными, так и не особо.
К приятным можно отнести: доказанную на практике готовность Алисы проводить в садике целый день без надзора родителей; сдачу при подтверждении водительских прав; легчайшее первое ДТП по пути на работу (едва двигаясь вперед в пробке и услышав стук сзади, я уже ожидал вызова полиции и сложных разборок, по факту же, машины совершенно не пострадали и оба водителя были счастливы продолжить свои черепашьи бега); и даже небольшой дождь как-то вечером, закончившийся прежде, чем Роза успела спуститься со второго этажа вниз.
Кроме этого в Динке внезапно проснулся внутренний кулинар и прочая домохозяйка, и вот уже второй день она что-то готовит или убирает. А сегодня даже сама приняла в гости одноклассницу, и они, судя по всему, прекрасно провели время.
К неприятным — поломку машины у Розиного дяди, отменившую визит Динки к прабабушке на выходных, и неожиданную, хотя и ожидаемую для ребенка, впервые пошедшего в садик, высокую температуру у Алисы. Сперва мы надеялись сдать кровь в приемном покое знакомой больницы и продолжить лечиться дома, но тут — новый сюрприз — врачи, опасающиеся за линию для питания, настояли на госпитализации, чем мы сейчас и занимаемся. Медсестры отмечают, как сильно Алиса выросла за полгода, а мы просто очень хотим все вернуться домой и продолжить ходить в садик, это куда веселее, чем сидеть в палате.
Немного подробнее про права и про больницу.
Учителя вождения мне передала с рекомендациями жена: колоритный дядька Давид в постоянных темных очках, лет шестидесяти с гаком, с серьгой в волосатом ухе, с бородой и длинным хвостом из седых волос, выгодно оттеняющим лысину. С хрипящим громким голосом, замашками провинциального артиста и неиссякаемым запасом типовых прибауток и старых анекдотов. Автомобиль с “автоматом” - почти новый Фольксваген Поло со “спортивным” 140-сильным мотором (140 — это со слов Давида, особой мощи лично я не почувствовал), красный с черными полосами по бортам и крыше, с красными вставками на руле, нелепым панорамным зеркалом в салоне, дополнительными зеркалами для парковки и кучей лишних кнопок и педалей.
Все первое занятие (еще в августе) он меня хвалил, не умолкая, говоря, что такого хорошего вождения он не видел никогда, бла-бла-бла. На волне восторга он сказал, что, по его мнению, к экзамену я готов почти сразу — и уехал в отпуск. Вернувшись, он устроил мне еще одно занятие, на протяжении которого постоянно ругал. Я слишком резко дергал рулем, слишком сильно включал “поворотник”, слишком сильно давил на газ, слишком поздно поворачивал, — да я буквально всё делал неправильно, и он во мне ошибся. Уже готовый к тому, что экзамен будет позорно перенесен на следующий век, я был поставлен перед фактом: экзамен в этот понедельник, в 9:40. Мой напарник и собрат Саша, подтверждающий права в последние дни “легального” года в стране, был поставлен перед тем же фактом. (Кстати, субъективно, водил он заметно слабее и неувереннее меня).
Парковка учеников окрашена в кроваво-красный и огорожена красными знаками, как обреченная волчья стая. Я приехал заранее, но в день экзамена оказалось, что сам экзамен назначен на после одиннадцати, а до этого мы успеем ещё пару уроков покататься. И мы поехали. Я снова почти всё делал неправильно: не достаточно явно смотрел в зеркала перед маневром, не достаточно прижимался влево при левом повороте с односторонней дороги на одностороннюю, недостаточно в двух корпусах останавливался до препятствия, пропуская встречные машины, излишне включал поворотники, “обгоняя” стоящие близко к перекрестку припаркованные автомобилю. По всему выходило, что если бы я сдавал Давиду, я бы ни за что не сдал. И хотя часть его “правил” казалась мне откровенно абсурдными, мне было дано понять, что экзаменаторы — те еще сволочи, и что сдать сегодня может помочь только нереальное везение.
А потом он ушел, а к нам с напарником в машину подсел загорелый и бодрый пожилой дядька, как было сказано, из йеменских евреев, проверил документы на соответствие лицам, сказал: “Don’t worry, be happy!” и “Poehali”. Давид его предупредил, что у нас “Иврит катан”, и что мы из России. И мы поехали. Он поторапливал меня, когда я нарочито пропускал встречное движение с их приоритетом, говоря, что места достаточно, а потом заскучал, достал телефон и стал по нему говорить. И говорил всё время до конца экзамена почти без перерывов. Не отрываясь от разговора, по-русски говорил “налево” или “направо”, потом жестами показал, что надо парковаться и меняться местами. Мне маршрут достался примитивный, почти все время по прямой, пропуск пешеходов и сужение дороги и левый поворот со второстепенной дороги из-за препятствия — не в счет. Напарнику повезло меньше, было много перекрестков и одна пробка. Думаю, сдали мы оба, так как поговорить по телефону экзаменатору не помешали. Вечером того же дня мне не смог дозвониться с результатами Давид, поэтому его любимая шутка про то, что “он должен меня огорчить, потому что учиться с ним мы больше не будем”, пропала впустую. Осталось забрать у него квитанцию для оплаты прав, которые потом доставят по почте.
Больница приняла нас привычно и не очень душевно. Удар первого дня и размещения пришелся по Розе.
Вечером с работы приехал я и предложил свои услуги на ночную смену. Предложение, к моему удивлению, было принято.
Знакомые медсестры и врачи щеголяли новыми прическами и новыми правилами: оказывается, кто-то где-то неправильно кому-то настроил капельницу, и выдал содержимое за час, вместо 10. Поэтому поступила инструкция: настраивать капельницы максимум на двухчасовые интервалы, и каждые два часа продлевать. Я понял, что спать мне придется много раз, но мало времени. К счастью, до полуночи произошла смена сестер, и вместо двух неуверенных, проверяющих друг друга девушек, появилась одна, уверенная, и проверяющая других. Она сразу установила капельницы на всю ночь до утра, но предупредила, что будет приходить каждые два часа с проверками. Так и делала, и проспал я, кажется, только один из ее визитов. А потом около 5 утра у Алисы поднялась температура до 38.5, мы дали ей Нурофен, и еще полчаса она засыпала, вопреки ужасно чешущимся ушам и животу. Утром проснулась без температуры, но с заметно опухшим лицом. Нурофен, вызвавший такую реакцию, был срочно заменен Парацетамолом. Засыпать смысла не было, и я поехал на работу, а девушки остались “капаться” едой и двумя антибиотиками.
Сколько времени придется там лежать, и какие еще сюрпризы могут произойти, мы не знаем и не загадываем.
Алиса несмотря на часто высокую температуру бодра и вообще молодец, и мы стараемся не отставать.
А в почтовый ящик ничего толкового не свалилось, ждем дальше.
Вопросы:
1. Новый ли старый год?
2. Все ли антибиотики одинаково полезны?
3. Можно ли отдохнуть, пока начальство в отпуске?